Начиная с "Манифеста Коммунистической партии"(1848), К.Марксом, Ф.Энгельсом, а впоследствии В.И.Лениным разработаны основы коммунистической идеологии, выработан план построения социализма. Все это начало активно внедряться на практике в России. Но, как теперь мы уже можем определенно сказать, не имело успех. Более того, потерпело сокрушительное фиаско. В чем же причины такой очевидной неудачи? Почему столь романтическая идея потерпела крах? Где ошиблись основоположники коммунизма? Анализу этих вопросов и посвящена работа, написанная в конце 1980-х - начале 1990 годов, и, судя по направленности мысли некоторых социологов (см. введение), до сих пор сохранившая свою актуальность.

Сладкий яд утопии

В 1859 году, когда Маркс и Энгельс полным ходом разрабатывали свою теорию коммунизма, вышла в свет книга Чарльза Дарвина "О происхождении видов путем естественного отбора", которая весьма недвусмысленно указывала на место человека в общем ряду со всеми прочими организмами биосферы и об их подчинении единым законам природы. Однако столь скромное место далеко не всех устраивало, не устроило оно и классиков коммунизма.

Все биологические системы, будь то вирус, человеческий организм или сообщества животных являются саморегулирующимися, и осуществляется эта регуляция, как известно, по принципу обратной связи. Этот же принцип заложен и в экономической системе, построенной на рыночных отношениях, вмешательство государства в этот механизм весьма ограничено. Марксизм же предлагает разрушение обратных связей и тотальный централизованный контроль. Какими соображениями руководствовались классики марксизма, предлагая этот путь, можно понять, исследуя их представления о теории эволюции.

Труд Дарвина глубоко оскорбил основоположников коммунизма в лучших чувствах ко всему человечеству. "Дарвин не подозревал, какую горькую сатиру он нарисовал на людей и, в особенности на своих земляков, когда он доказывал, что свободная конкуренция, борьба за существование, прославляемая экономистами как величайшее историческое достижение, является нормальным состоянием мира животных. Лишь сознательная организация общественного производства с планомерным производством и планомерным распределением может поднять людей над прочими животными..." [1].

Вот оказывается для чего следует уничтожить принципы обратной связи, чтобы "поднять людей над прочими животными"!

Психологически такое желание вполне понятно - природа, увы, не обладает моралью, каждую секунду на земле погибает астрономическое количество живых существ, проигравших в борьбе за существование. Такая расточительность природы есть плата за эволюцию, и, между прочим, никому не приходит в голову ликвидировать сию вселенскую несправедливость посредством борьбы с принципами обратной связи, регулирующими все эти процессы, тем более, что отдельные эксперименты в этом направлении, как правило, заканчиваются весьма плачевно. Вспомним, например, знаменитый эпизод избиения волков во благо зайцев, после чего зайцы благополучно погибли от эпидемий. Природа всегда мстит за попытки исправить ее законы.

Вернемся, однако, к классикам. Теория Дарвина первоначально произвела на них благоприятное впечатление, но только до тех пор, пока, на их взгляд, лила воду на их мельницу. "Книга дает естественно историческую основу для наших взглядов" [2]. Но как только они заметили, что теория Дарвина аналогична рыночному принципу, "прославляемому экономистами", как великий Чарльз Дарвин им резко разонравился. "Все дарвиново учение о борьбе за существование является просто-напросто перенесением из общества в область живой природы гоббсова учения о bellum omnium contra omnes (война всех против всех) и буржуазного экономического учения о конкуренции, а также мальтусовской теории народонаселения. Проделав этот фокус (безусловная правомерность которого - в особенности, что касается мальтусовского учения - еще очень спорна - Л.О.-Д.), очень легко потом опять перенести эти учения из истории природы обратно в историю общества" [3].

Осмелюсь заступиться за "фокусника" Дарвина, для которого теория Мальтуса действительно послужила ключом к объяснению происхождения видов. Однако, для такого "просто-напросто" перенесения даже гениальности Дарвина было недостаточно (да и небезопасно по тем временам), не будь у него великолепной естественнонаучной базы и огромного количества неопровержимых фактов, собранных им в течение 20-ти лет, которые, в конечном счете, и убедили в правоте его теории весь мир, но только не Маркса и Энгельса.

Маркс и Энгельс, заклеймив теорию Мальтуса, "вместе с водой выплескивают и ребенка". А между тем, гениальное озарение, ведущее к великим открытиям, наступает порой и под воздействием более прозаических явлений, чем научная теория. Например, легендарное яблоко, упавшее на голову Ньютона, или архимедова ванна, а иногда уже доказанные научные истины не могут пробиться сквозь косность или предвзятость современников.

Совершенно непонятно, что именно в данном случае подразумевается под словом "перенос". Единственное, что мог бы Дарвин "просто-напросто перенести", так это просто-напросто сам факт существования этой борьбы, а он, как говорится, налицо как в человеческом обществе, так и во всей остальной биосфере. Впрочем, Маркс отнюдь не был столь уж ревностным поклонником чистоты границ между областями наук. В письме Лассалю 1861 г. он пишет: "Очень значительная книга Дарвина, она годится мне, как естественнонаучная основа понимания исторической борьбы классов"[4]. Стало быть, для борьбы классов годится, а для учения о конкуренции не годится. Причины такой дискриминации вполне понятны: если признать, что конкурентная борьба является естественным процессом, происходящим в человеческом обществе, то придется согласиться и с тем, что в биосфере борьба за существование является движущей силой эволюции. Следовательно, есть все основания предположить, что конкурентная борьба является движущей силой прогресса, а поскольку конкурентная борьба и борьба классов вполне объединяются под общим названием "борьбы за существование", то в дальнейшем Маркс предпочитал понимать историческую борьбу классов без книги Дарвина.

Энгельс также не отличался особой последовательностью взглядов в понимании движущих сил эволюции. Эту фразу о цирковых талантах Чарльза Дарвина можно прочитать и в письме Энгельса к Петру Лавровичу Лаврову, написанному в 1875 году [5], но уже в "Анти-Дюринге"(1871-1878) содержится критика этого положения. "Прежде всего Дарвину ставится в упрек, что он переносит теорию народонаселения Мальтуса из политической экономии в естествознание" [6], и далее на нескольких страницах идет спор с Дюрингом в пользу Дарвина и Геккеля. Можно было бы предположить, что взгляды Энгельса изменились, но, по всей видимости, они из-менились только на время, чтобы "разгромить" Дюринга, так как в дальнейшем они возвращаются на уровень 1875 года. Что же принять за основу, если взгляды ученого, мягко выражаясь, не отличались постоянством? Вероятно, его последнюю работу, если, конечно, не допускать, что он к тому времени уже утратил ясность мысли.

Таким трудом у Энгельса является "Диалектика природы", на ней я и основывалась, хотя и приходится часто слышать справедливое замечание, что она де не закончена. Конечно, следуя логике приведенных выше фактов, можно предположить, что если бы Энгельс ее закончил, мы смогли бы прочитать нечто совершенно противоположное, но если не прибегать к помощи спиритистов, остается довольствоваться тем, что есть.

Кроме того, наша задача состоит не в том, чтобы склочно выискивать у классиков противоречивые высказывания и выдвигать обвинения в научной недобросовестности, а в том чтобы выделить именно ту линию в их понимании законов природы, которая и привела к формированию нового "антидарвиновского" направления в естествознании. Конечно, оно было не единственным, и до Дарвина, и в его время вплоть до наших дней выдвигались, выдвигаются и, по всей вероятно-сти, будут выдвигаться все новые и новые гипотезы движу-щих сил эволюционного процесса, некоторые из них допол-няют учение Дарвина, другие ему противоречат, но ни одна из них не привела к столь печальным последствиям, которые нам довелось пережить.

Неизвестно кого первого осенила мысль обвинить Дарвина в плагиате - Маркса, Энгельса или Дюринга, но она настолько понравилась классикам, что повторяется в их работах многократно, а следовательно, ее можно считать программой в понимании ими учения своего великого современника. Но что остается от теории Дарвина, если из нее вычеркнуть борьбу за существование?!

В 1862 году Маркс пишет Энгельсу :"...меня забавляет его (Дарвина - Л.О.-Д..) утверждение, что он применяет "мальтусовскую" теорию также к растениям и животным..." [7]. Возможность такого применения так позабавила Маркса, что он счел, вероятно, Дарвина за человека несерьезного, и уделял очень мало внимания его теории образования видов.

Другое дело Энгельс, он не только приводит формулу о большой любви Дарвина к теории Мальтуса, но и существенно "дополняет" причины видообразования, находит "ошибки", приводит "доказательства". "Ошибка Дарвина заключается именно в том, что он в своем "естественном отборе или выживании наиболее приспособленных" смешивает две совершенно разные вещи:

1. Отбор под давлением перенаселения, где наисильнейшие, быть может и выживают в первую очередь, но могут оказаться вместе с тем и наислабейшими в некоторых отношениях (здесь, вероятно, Энгельс понимает "отбор под давлением перенаселения" в самом прямом смысле слова - как физическую схватку - Л.О.-Д.).

2. Отбор благодаря большей способности приспособления к изменившимся обстоятельствам, где выживающие индивиды лучше приспособлены к этим обстоятельствам..." [8].

Стало быть драка это одно, а приспособление к обстоятельствам - другое, и смешивать эти две "совершенно разные вещи" будет ошибкой. Но думаю, что погибающее, например, от голода животное с Энгельсом не согласится, ибо ему, в сущности, безразлично отбирает ли корм у него более сильный сосед или засуха уничтожила кормовую базу всей популяции данного вида. Более того, для него вообще безразлично от чего умирать: от холода ли, от голода или быть съеденным своими собратьями (это лирический вопрос, какая смерть лучше - на плахе, в петле или на электрическом стуле, в любом случае молочный суп предпочтительнее), для него главное - выжить и дать плодовитое потомство, тем самым, следовательно, утвердить в биосфере преимущества собственного генотипа.

Для изучения экологии организмов, конечно, все детали жизни важны, но в том и состоит гениальность Чарльза Дарвина, что он сумел обобщить все многообразие жизни и увидел движущие силы эволюции в выживании наиболее приспособленных ко всему комплексу окружающих условий, да еще и назвал этот процесс емкой формулой ("тощей и односторонней" по мнению Энгельса ) - "борьба за существование".

Сам Дарвин, однако, не считал этот термин слишком удачным, но до сих пор никому так и не удалось придумать более точной формулировки, и биологи всего мира продолжают ей пользоваться, понимая эту "борьбу" весьма условно, как комплекс приспособлений организ-мов, способствующий выживанию и включающий в себя как способность противостоять абиотическим факторам среды (температура, освещенность, соленость, влажность и т.п.), так и биотическим (хищники, паразиты, конкуренты пищевые и территориальные и т.п.). Кроме того, в этот комплекс входят такие формы "борьбы", исключенные Энгельсом из понятий "борьба за существование" как сотрудничество, взаимопомощь и даже самопожертвование.

"До Дарвина его теперешние сторонники подчеркивали как раз гармоничное сотрудничество в органической природе, указывая на то, как растения доставляют животным пищу и кислород, а животные доставляют растениям удобрения, аммиак и углекислоту. Но лишь только было признано учение Дарвина, как эти самые люди стали повсюду видеть только борьбу" [9]. Неизвестно, кто такие "эти самые люди", но совершенно очевидно, что сам Энгельс не смог преодолеть бытового смысла слова "Борьба" и в результате понял борьбу за существование весьма вульгарно, как тотальное взаимное из-биение всего живого на нашей планете.

Если бы Энгельс в своей критике учения Дарвина ограничился только сомнительным разделением некоторых форм приспособлений организмов к окружающей среде, смысл которого можно объяснить, разве что, глубоким отвращением классика к физическому насилию. Однако он обратил свое внимание на более глубокие законы природы, на движущие силы эволюции, что привело в дальнейшем к весьма драматическим последствиям, чего, к сожалению, не мог предвидеть вели-кий гуманист.

"...виды изменяются - старые вымирают, а их место занимают новые, более развитые (правильнее было бы сказать более приспособленные - Л.О.-Д.) ...например, при переселении растений и животных в новые места, где новые климатические, почвенные и прочие условия вызывают изменения" [10]. Стало быть, Энгельс видит причины эволюции в изменениях, возникающих под влиянием окружающей среды, причем считает возможным "...обеспечить весь процесс развития, не нуждаясь в отборе и мальтузианстве" [11].

Еще более фантастичны представления Энгельса о наследственности: "Современное естествознание признает наследственность приобретенных свойств и этим расширяет субъект опыта, распространяя его с индивида на род: теперь уже не считается необходимым, чтобы каждый отдельный индивид лично испытывал все на своем опыте; его индивидуальный опыт может быть до известной степени заменен результатами опыта ряда его предков. Если, например, у нас математические аксиомы представляются каждому восьмилетнему ребенку чем-то само собой разумеющимся, не нуждающимся ни в каком опытном доказательстве, то это является лишь результатом "накопленной наследственности" [12].

Эта теория эволюции Энгельса, игнорирующая отбор и утверждающая передачу по наследству опыта предков вплоть до математических аксиом, может иметь успех в наше время разве что у восьмилетнего ребенка, но если бы ученые всего мира не смели оспаривать эту теорию, то вероятнее всего, генетика вообще не сформировалась бы как наука. Поэтому утверждение И.Т.Фролова, что "Марксизм ...не исключает, наоборот предполагает исследование его (челове-ка - Л.О.-Д.) биологической природы, его генетики" - можно расценить, как желание советского ученого быть большим роялистом, чем сам король.

Для сравнения взглядов Энгельса с современной наукой проведем маленький экскурс по курсу общей биологии для средней школы.

Генетика блестяще подтвердила теорию Дарвина. Со-гласно ее законам, генотип любого организма стабилен всю жизнь и никакие внешние условия не могут его изменить. Только в процессе оплодотворения возникает новый набор, который все же значительно ближе к родительским формам, нежели к генотипу любого другого организма. И вот с этим относительно новым набором дочернему организму суждено жить всю жизнь, которая, в свою очередь, и выявит насколько удачно скомпоновались родительские гены. Но эти изменения происходят ненаправленно. Мы можем только путем отбора производителей с желательными качествами получать необходимые формы.

Конечно, среда играет большую роль в формировании и жизни организма. Если мы будем содержать корову в прекрасных условиях, но она будет иметь генетически низкие по-казатели по удоям, то она сможет давать больше молока, чем корова лучшей молочной породы, но содержащаяся в суровых условиях централизованного планирования. Однако по наследству эти качества не передаются. И сколько первую корову не воспитывай, сколько не прельщай ее званием "медалистки" и поездкой на ВДНХ СССР, как это было принято в свое время в нашей стране, со второй коровой ни ей, ни, вероятнее всего, ее потомству, по удоям не сравниться, но при условии одинакового содержания.

Таким образом, среда формирует организм в пределах его генотипа, и никакие изменения, возникшие под действием окружающей среды, по наследству не передаются, новое поколение все начинает с нуля, так, будто бы все его предки не испытывали вообще никакого влияния окружающей среды. Сам факт появления потомства свидетельствует о том, что родительский генотип вполне отвечает требованиям среды, что именно эта наследственная информация, позволившая им выжить, имеет право продолжать "родословную" данного вида в новых различных вариантах, так как имеет неоспоримое преимущество перед своими собратьями, не дожившими до половозрелого возраста или по другим причинам не оставившими потомства и, следовательно, проигравшими в борьбе за существование.

Маркс и Энгельс не были профессиональными биологами, и любой дарвинист без труда справился бы с жупелом мальтузианства. Но вся беда в том, что их работы были канонизированы, и любые сомнения в стерильной безгрешности каждой буквы их трудов (и, как правило, именно той буквы, которая в данный момент была официально признанной) расценивались как страшная крамола, а в иные времена, выражаясь профессиональным языком не способствовали выживанию.

И тут перед нами встает зловещая тень незабвенного академика Лысенко, в учении которого марксизм (в области естествознания) достиг своего апогея. Академик не только отрицал наличие отбора и его ведущую роль в эволюции, но и дал собственное толкование изменения наследственности организмов, которое происходит, по его мнению, за счет изменения метаболизма под воздействием среды.

Итак, мы можем отметить два взаимно исключающих направления в естествознании, фундаментальные принципы которых следующие:

I    1. Генетический код организма стабилен всю его жизнь.

    2. Мутационный процесс происходит ненаправленно, все изменения нового организма случайны.

    3. Новые формы возникают за счет выживания наиболее приспособленных.

II   1. Наследственная информация подвергается постоянным изменениям в процессе жизни организма.

    2. Все изменения адекватны.

    3. Новые формы возникают за счет этих изменений наследственности под действием окружающей среды. Борьбы за существование нет.

Первое направление создано дарвинизмом, генетикой, обобщено современной синтетической теорией эволюции, опирается на факты научных исследований.

Второе - чисто эмоциональное, направленное не на познание истины, а на дискредитацию оппонента любыми средствами. Отсюда и соответствующие методы: отрицание фак-тов, наклеивание ярлыков, противоречивые высказывания, "научная" аргументация, такая, как: обвинение в "антинародности" и "приверженности к буржуазным пережиткам", призывы к партийности в науке и т.д. и т.п. А как иначе бороться с фактами? Другого пути просто нет.

Если Маркс и Энгельс предполагали достаточным для "поднятия людей над прочими животными" ввести "планомерное производство и планомерное распределение", то Лысенко находился в более сложных условиях, так как планомерное хозяйство уже было, однако люди не спешили "подыматься" и все норовили жить по-старинке - наживая добро, приторговывая, нарушая плановое ведение хозяйства своими незапланированными действиями. Поэтому первоочередной задачей стало "воспитание нового человека", без которого становилось немыслимым построение нового общества, но именно эта задача с точки зрения естественных наук и особенно генетики является абсолютно невыполнимой. Данное утверждение заслуживает особого внимания и, как любое другое, требует доказательства, а потому оставим пока Маркса и марксистов и обратимся к генетике человека и проблемам воспитания.

Генетика поведения - относительно молодая наука и находится сейчас в стадии становления, хотя уже достигнутые ею успехи трудно переоценить. Изучение различных групп животных от бактерий до приматов убедительно свидетельствует о наличии генетического контроля над самыми разнообразными поведенческими реакциями. Изучать генетику поведения человека значительно сложнее, так как большинство методов, используемых для животных, к человеку неприменимы из этических соображений. И все же исследования ве-дутся весьма энергично, разрабатываются новые методики, накапливаются факты.

Конечно, человеку хотелось бы верить, что в отличие от других животных все его действия являются исключительно актами свободной воли и что он сам, таким образом, определяет собственную судьбу. Однако более странно прозвучало бы такое предположение, что генотип, контролируя огромное большинство физических параметров, не оказывает никакого влияния на поведение человека, хотя сами физические показатели такое влияние оказывают. Впрочем, крайне ярко выраженные примеры генетического контроля над поведением человека известны уже давно. Например, синдром Дауна, при котором появление добавочной хромосомы вызывает физические уродства, а также замедленное умственное, физическое и половое развитие. Встречаются и другие хромосомные изменения, оказывающие сильное влияние на поведение. Как известно, у человека имеется две половые хромосомы XX "женщины" и XY "мужчины". Однако, встречаются женщины с кариотипом XXX, XXXX и даже XXXXX, но, к сожалению, такие индивиды не отличаются сверхженскими качествами, более того, женщины с кариотипом XXX отличаются снижением коэффициента умственного развития, а с кариотипом XXXX и XXXXX серьезными умственными расстройствами и неспособны иметь детей [13]. Мужчины с "кариотипом XYY - это в высшей степени безответственные и инфантильные ин-дивидуумы, у которых склонность к преступности проявляется в очень раннем возрасте". Такой вывод сделали Прайс и Уотмор, изучая заключенных в больнице одной из тюрем Шотландии [14].

Кроме перечисленных выше известно множество раз-личных хромосомных аномалий, оказывающих существенное влияние на поведение. Трудно себе представить, чтобы связь между генотипом человека и его поведением ограничивалась столь серьезными хромосомными патологиями, логичнее было бы предположить, что генетический контроль над поведением осуществляется не только в случае генетических аномалий, но и в нормальном состоянии. В настоящее время наука уже располагает экспериментальными данными о влиянии генотипа на такие важные поведенческие признаки как: беглость речи, способность к пространственному воображению, внимательность и т.д. Особенно много работ посвящено влиянию генетической программы на интеллект в связи с его большим влиянием на общую структуру личности. Не будем подробно рассматривать методы и результаты этих работ, процитируем только выводы, сделанные Уилсоном на основании многолетних исследований близнецов, воспитывающихся в различных условиях. "Индивидуальные различия интеллекта у людей никогда не будут сглажены, несмотря на все совершенства методов и энтузиазм воспитателей.

Генотипически обусловленные различия имеют слишком глубокие корни, чтобы их могла устранить специальная тренировка. Но максимальная реализация умственных способностей каждого ребенка - цель вполне реальная..."[15]. Аналогичные выводы можно сделать на основании знакомства с исследованиями, проведенными с целью выяснения зависимости умственных способностей детей от умственных способностей их истинных родителей и приемных. Оказалось, что умственные способности детей в любом случае гораздо ближе к их истинным родителям, чем к усыновителям и почти не отличаются по своим показателям от детей, воспитанных в родных семьях [16].

Следуя логике приведенных выше фактов, трудно не сделать вывод, что поведение человека в значительной степени зависит от за-ложенной в него генетической программы. Разумеется, определяется не само поведение, а предрасположенность к определенного рода действиям, но насколько эта программа будет реализована, зависит от окружающей среды. Как же мы будем "исправлять "генетические" дефекты"? Пока формирование личности происходит стихийно ни о каком "новом человеке" не может быть и речи; в этом случае мы всегда будем иметь лишь то, что имеем - пестрый калейдоскоп всевозможных вариантов.

Попробуем все это разнообразие привести в систему при помощи науки о случайных величинах. Известно, что любой непрерывный случайный признак, будь то величина листьев на деревьях, рост человека или его интеллектуальные способности при большом числе вы-борки имеет нормальное распределение, т.е. больше всего будет вариантов со средним значением, и чем больше признак отклоняется от средних величин, тем реже он будет встречаться. Возьмем, к примеру, интеллект. Какую бы популяцию мы не выбрали, больше всего в ней будет людей со средним интеллектом. И чем больше или меньше мы будем брать показатель этого признака, тем реже он будет нам встречаться. По этому же закону будет распределяться любой поведенческий признак, например, альтруизм, экстраверсия, склонность к лживости, память, невротизм и т.д.

Процесс воспитания нам необходимо направить таким образом, чтобы, например, исключить область "A" (см. рис.), то есть (в случае успешной работы) кривая нормального распределения должна переместиться вправо и под средними величинами мы уже будем понимать то, что прежде мы называли высокими. Впрочем, быть может, это бы нас уже устроило, знай себе двигай кривую вправо до бесконечности. И будут у нас, например, сплошные гении, а люди со средним интеллектом окажутся редким явлением.

A                    B                 C

Энгельс отмахнулся от преднамеренных действий различных организмов, признав их "чем-то случайным", что и позволило ему поднять на головокружительную высоту господства над Природой аналогичные действия человека, и признать возможность "...подчинить нашему господству и регулированию ... общественные последствия нашей производственной деятельности" [23], из чего судя по опыту нашего государства, можно еще раз убедиться в том, что благими намерениями мостят дорогу в Ад.

Вскоре после выхода в свет книги Дарвина "О происхождении видов путем естественного отбора, или в борьбе за жизнь выживают достойнейшие" состоялась конференция Британской ассоциации в Оксфорде, на которой главный оппонент Дарвина епископ Самюэль Уилберфорс задал вопрос другу и единомышленнику Дарвина Томасу Гексли: "У вас прабабка - обезьяна, что вы так рьяно отстаиваете свое происхождение?" На что Гексли дал блестящий ответ, который в несколько измененном виде разошелся по всей Англии в виде афоризма: "Уж лучше иметь прабабкой обезьяну, чем епископа".

Следуя этому примеру, хочу ответить на желание Маркса поднять человека при помощи плановой экономики над прочими животными своим афоризмом - "Уж лучше не поднимать человека над животным, да жить по-людски, чем поднимать, да жить по-свински".

Маркс и Энгельс были выдающимися мыслителями и не могли не заметить в трудах Дарвина фундаментального открытия в области естествознания.

Я думаю, что "все дарвиново учение" стало для Маркса и Энгельса "просто-напросто перенесением" в тот момент, когда эмоции возобладали над беспристрастным исследованием.

Вот что пишет Маркс в письме к Лафаргу в 1869 году: "Борьба за существование в английском обществе - всеобщая конкуренция, bellum omnium contra omnes привела Дарвина к открытию ожесточенной конкурентной борьбы за существование как основного закона "животного" и растительного мира". (Трудно себе представить, чтобы Дарвин, путешествуя на корабле "Бигль" в качестве натуралиста занимался не столько исследованиями природы, сколько изучением всеобщей конкуренции в английском об-ществе. А ведь именно полученные в этом путешествии впечатления легли в основу его теории - Л.О.-Д..). Но читаем дальше - "Дарвинизм же, наоборот, считает это решающим доводом в доказательство того, что человечество никогда не избавится от своего скотства" [25].

Конечно, в дружеском письме такие изящные выражения вполне уместны, но если мы заменим слово "скотство" более научной терминологией, то у нас получится следующее - человечество никогда не избавится от своей принадлежности к биологическому виду со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Бытовые выражения вряд ли могут быть уместны в научных исследованиях, и, тем более, служить аргументами. Законы природы вообще не могут быть плохими или хорошими, они просто есть, и следует их встречать с открытыми глазами, а не зарываться, как страус, головой в песок, утверждая, что мы другие, что законы природы для нас не писаны. Но пока мы вынуждены жить по этим законам, поскольку не создали еще человека, способного жить по другим, более гуманным, на наш взгляд, законам.

Жаль, что древние рабовладельцы не могли ознакомиться с идеей воспитания "нового человека". Они бы пришли в восторг от перспективы создания человека, для которого труд является первой необходимостью.

Впрочем, некоторые наши идеологи были бы не прочь усилить эффект путем принуждения вплоть до физического уничтожения. Вот как легко оказалось под знаменем "свободы, равенства, братства" утверждать рабство, элитарность, геноцид.

Мне это напоминает знаменитые апории Зенона или софизмы, где в логическое построение вносится заведомая или невольная ошибка, которую иногда очень трудно обнаружить, и результат получается парадоксальный. При помощи таких построений можно, например, доказать, что движения нет, длины всех окружностей равны, а дважды два - пять. В последнем случае, например, в процессе алгебраических действий производится деление на ноль, что и приводит к ошибочному результату.

В нашем случае подобное "деление на ноль" было произведено в двух логических построениях, что и позволило в результате поставить знак равенства между свободой и рабством.

1. Приписывание человеческому обществу особых законов развития, основанное на ошибочном постулате о качественном различии между человеком и всей прочей биосферой Земли.

Однако, очень скоро выяснилось, что качествами, позволяющими жить по этим новым законам, человек не обладает и продолжает жить по старым, по которым уже миллионы лет существует все живое на Земле. С целью ликвидации столь явного несоответствия теории и практики пришлось подкрепить теорию еще одним логическим построением.

2. Человек, с которым мы имеем дело, это не тот человек, необходимо вылепить такого человека, который бы этим законам соответствовал, т.е. подтянуть человека под новые законы. Для этого пришлось произвести еще одно "деление на ноль" - принять догму о бесконечной пластичности человеческой природы. Но в этом случае никак не удавалось решительно размежеваться со всей остальной природой, поэтому пришлось просто-напросто перечеркнуть науку генетику.

Увы, ни Магомет к горе не пошел, ни гора к Магомету.

В результате такого "улучшения" законов природы мы и получили разорванные принципы обратной связи и, как следствие, полный хаос в экономике вместо ожидаемого полного порядка, а со всех сторон выползали те самые запрещенные принципы обратной связи, но уже в виде уродливых, преступных или полупреступных явлений.

Вообще говоря, планирование - вещь необходимая как в экономике, так и в обычной человеческой жизни. Например, людям определенно не помешает взять с собой зонтик по случаю сырой погоды, но никому не придет в голову на основании утреннего прогноза ходить под раскрытым зонтиком весь день. Так же и в экономике существует достаточное поле деятельности для планирования, если, конечно, планирование вводится не из соображений "поднятия человека над прочими животными", а из объективной экономической необходимости.

Можно сколько угодно скорбеть по поводу неудачной попытки осчастливить все человечество, однако, ошибка есть ошибка плановый человек в запланированном обществе не получился. Впрочем, так ли уж это печально? Вспомним слова великого античного мыслителя, основоположника объективной диалектики Гераклита: "Людям не лучше было бы, если бы исполнялись все их желания".

Принадлежность человека к животному виду и его существование согласно общим законам природы вовсе не унижает человечество (наш болезненный антропоцентризм очень похож на оскорбленные чувства чеховского героя Василия Семи-Булатова из села Блины-Съедены, который в своем письме к ученому соседу утверждает, что "...если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ, происходил от глупой и невежественной обезьяны, то у него был бы хвост и дикий голос"), и уж, конечно, не освобождает от ответственности за свои поступки, за судьбу ближних и судьбы человечества, тем более, что другие животные, на своем уровне, также решают подобные проблемы. Порой, волки защищают свое потомство насмерть, и люди иногда доедают побежденного не хуже любой волчьей стаи.

Лучше понять и почувствовать эту гармонию нашей общности с "братьями меньшими" и всей природой, больше пользы от этого может быть, чем от чванливого желания господствовать над ней. А совершенствовать свое общество можно сколько угодно и без того, чтобы изобретать новые законы природы, достаточно лишь открывать и изучать существующие. Только не надо любую хорошую идею доводить до абсурда.

Любители научной фантастики знают, что ни одному даже самому талантливому писателю не удалось изобразить идеальное общество и вообще никакое другое общество, кроме нашего земного, с крыльями ли, с рогами, о двух головах, а все наши, родные, с нашими страстями, с нашими противоречиями, с нашим несовершенством... Без конфликта вообще невозможно завязать никакой сюжет ни в жизни, ни в литературе.

Марксу и Энгельсу мешало быть объективными исследователями горячее желание осчастливить одним махом все человечество, перепрыгнув для этого даже через естественные законы природы. И все же, отдавая им должное, хочу в заключение привести слова Маркса, которые в нескольких строчках доказывают все то, на что мне пришлось затратить так много бумаги.

"Сосуществование двух взаимно-противоположных сторон, их слияние в новую категорию составляет сущность диалектического движения. Тот, кто ставит себе задачу устранения дурной стороны, уже одним этим сразу кладет конец диалектическому движению"[26].

1. Маркс и Энгельс, полное собрание сочинений т. 20 с.359.

2. там же, т. 30, с.102.

3. там же, т. 20, с.622.

4. там же, т. 30, с.475.

5. там же, т. 34, с.137.

6. там же, т. 20, с.323

7. там же, т. 30, с.204.

8. там же, т. 20, с.621.

9. там же, т. 20, с.622.

10. там же, т. 20, с.621.

11. там же, т. 20, с.621.

12. там же, т. 20, с.424

13 Л.Эрман, П.Парсонс Генетика поведения и эволюция М., Мир, 1984, сс.104-106

14. там же, с.103.

15. там же, с.202.

16. там же, сс.412-413.

17 Лысенко Т.Д., Агробиология, с. 579.

18. Маркс и Энгельс, полное собрание сочинений т. 20 с.622.

19. там же, т. 20, с.624.

20. там же, т. 20, с.494.

21. там же, т. 20, с.495.

22. там же, т. 20, с.495.

23. там же, т. 20, с.496.

24. там же, т. 20, с.497.

25. там же, т. 32, с.493.

26. там же, т. 4 , с.136.